Анна Ильинична (anna_gaikalova) wrote,
Анна Ильинична
anna_gaikalova

Categories:

Мы живы

Колпачный переулок - не только  перевернувшим всю мою жизнь детским домом № 19 знаменит. Когда-то там, в этом переулке жила бабушка моего отца,  моя прабабка, в чью честь меня и назвали. Не совсем так, она была Алта-Хая, но это на иврите, а по-русски родня называла ее Анной. Мой отец иврита не знает, надписи на документах не читал, а называл ее бабушкой Аней, как и другие ее внуки. И вот эта бабушка жила в Колпачном переулке. Туда приезжала и скрывалась там после ссылки Этель, мама моего отца. Там он сам бывал все свое детство, а позже, во время войны, приезжал в увольнение, а когда просрочил его, тоже там прятался. С этим адресом у него ассоциируется родовое гнездо, безопасность. Судьба.


Я думала, что сегодня - день ухода моего отца. Видела дату 11.08.18, она проплыла передо мной  три ночи назад. Так прямо написать я побоялась, написала в фб, что разрешение наступит "через два дня на третий", а теперь вот пишу тут, где у меня самые важные записи. День еще не завершен, но, кажется, не сбылось. Плевать не буду, потому что мы настолько в Божьем Промысле идем, просто по серединочке колеи. И я могу ошибиться. Но Бог - нет.

Последние несколько дней отец был никаким. Он не всякий раз узнавал нас, временами становился буйным или отсутствующим, в общем, в ускоренном виде расцветала и созревала деменция, нарастала слабость. В то же время он сделался очень цепким, хватался за руки намертво, ночная сиделка перестала с ним справляться, и я переехала к нему окончательно, чтобы быть рядом. У нас сейчас хорошая сиделка, приятная девочка, добрая, старательная, мы с ней ладим. Вторая, приходящая днем от Совета Ветеранов, женщина тоже обстоятельная, спокойная, в общем, мы тут вокруг моего отца буквально водим хороводы, ублажая его во всем, а он очень требовательный, особенно в том что касается гигиены и чистоты. Но последние дни нам разные мысли приходили в голову. Вернее, приходила одна, та, что и мне: завершается.
Папа отключался. Самым главным и опасным мне казалось, что у него отступили все боли. Так мы все время ему то укол, то болеутоляющее, а тут не болит. Я спрашиваю, он отвечает отрицательно. И лицо торжественное.

День назад он вдруг стал спать сам, без таблеток. Таблетки у него самые безопасные - фенибут, мелатонин, вообще-то, все они плоховато помогали отцу, а транквилизаторы я боялась давать, чтобы он не слабел и не уходил в сон. Держали мы транквилизаторы на крайний случай. И, конечно, вообще без таблеток вообще было боязно, но все же вдвоем мы бы справились и с буйством, и давать перестали из-за его слабости, да и сознание мутить не хотелось даже фенибутом. И вдруг он спит сам. Это тоже заставляло держаться наготове.


Я написала пост в ФБ, не хотела его брать сюда, но получается, что надо. Один человек написал мне, дескать, оставь уже ее, жену своего отца, умерла и умерла, и не надо тебе доказывать ничего и никому. Это логично, что, в самом деле, это ворошить. Но я никак не могла перестать возвращаться мысленно к эпизодам, связанным с ней, переосмысливать все вновь и вновь, поражаться связям, настойчивости в поступках и негативных эмоциях и сейчас пишу об этом потому, что все время происходит что-то, после чего не вспомнить умершую невозможно. Сегодня опять случилось, и это в последней фразе поста, чтобы представить себе, с чем она боролась всю жизнь, и с чем мой отец вынужден был мириться. Я сейчас напишу это все и вздремну немного. Чтобы унять сердце, которое и так по ночам на свободу рвется, а если я не сплю, то и слов нет, чтобы эту пляску в груди описать.

Сегодня ночью папа проснулся измененным. Он словно не узнавал ничего вокруг себя, только меня узнал сразу, а с сиделкой пришлось его заново знакомить. "Какая лапочка", - сказал он и поцеловал ей ручку. Показал на картину на стене и начал перечислять очень медленно: "Гурзуф. Это в Крыму". На меня: "Дочка моя. Анечка". На другую стену: "Картина. Мне ее подарил братик". Перед собой: "Телевизор. Удивительно-замечательно". На меня: "Аня. Дочка моя". На сиделку:" Имя. Лапочка". На меня: "Анечка. Моя дочь". И вот так повторял, на лице было изумление, как будто он всего этого совершенно не ожидал. Это примерно в час, половину второго ночи. Он все время держал наши руки, мою и ее. Крепко держал, потом руку сиделки отпустил. Кровать у него с ограждениями, для сидения на ней неудобная, я просила вернуть мне руку на минутку, чтобы распрямить спину. "Не отбирай руку", - говорил. Наконец он призакрыл глаза и как-то очень значимо произнес:

"Угловая квартира на Колпачном. И Анина рука. Да.".

Закрыл глаза и уснул. Я через некоторое время освободила руку и встала читать кафизмы, отдыхая между ними. Так мы пробыли еще до четырех, а в четыре сиделка ушла спать, а я продолжила молиться. Когда уже не могла, просто читала про себя то, что помню. Пытаться лечь было бессмысленно, дыхание у отца неровное, я так пугалась, когда оно сбивалось, и так подскакивала, что чуть сердце не выскочило из меня. Решила , что не буду рисковать, а то вдруг правда. Пару раз в кресле вроде вздремнула, но тоже сразу же пугалась. Утром, когда сиделка проснулась, это в семь, начале восьмого, я вздремнула где-то с час, зная, что она его дыхание слышит. За эту ночь мне то казалось, что вот сейчас отец уйдет, то, что он просто спит... То снова, что он уходит. И дата из сна, и такие слова: "Угловая квартира на Колпачном. И Анина рука". Да.

Здесь у нас перед домом церковь - Храм святого Апостола Иакова Заведеева. Большая. Несколько раз в неделю мы слышим колокольный звон - и по утрам, и по вечерам. А сегодня Никола Летний, и вот, в девять утра, когда громко запели колокола, мой отец... проснулся. Он открыл глаза, и я сразу подошла с водой и ложечкой, чтобы напоить его. Он посмотрел на меня, и произнес: "Аня. Это моя дочка. По паспорту и вообще. И никто на земле не посмеет разлучить нас". Я напоила его, он взял меня за руку, потянул на себя, несколько раз поцеловал.

Отца помыли, побрили, переодели, накормили завтраком. Он осматривал округу и повторял слова. "Картина". "Окно". "Братик". "Картина". И самое длинное, сжимая мою руку, предложение: "Аня. Это моя дочка. По паспорту и вообще. И никто на земле не посмеет разлучить нас. Да".

Tags: обо мне, отец, такая жизнь, я живу на втором этаже
Subscribe

  • ...

    В дружеском журнале увидела стихотворение Андрея Дементьева. Захотелось поговорить об этом. Тут еще и новогодия, в которую мы поиграли, режкие…

  • Продолжаю ворчание

    "Итак, она наконец постарела в семьдесят лет. Потому что начала ворчать прилюдно и даже ради этого покидать свою тишину и…

  • Ты священник, должен привечать, а ты гонишь!

    Слышала я такую фразу в прениях от девушки, котороя пришла на исповедь, что-то не соблюдя. То ли каялась не в том, то ли не каялась, то ли дресс-код…

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 41 comments

  • ...

    В дружеском журнале увидела стихотворение Андрея Дементьева. Захотелось поговорить об этом. Тут еще и новогодия, в которую мы поиграли, режкие…

  • Продолжаю ворчание

    "Итак, она наконец постарела в семьдесят лет. Потому что начала ворчать прилюдно и даже ради этого покидать свою тишину и…

  • Ты священник, должен привечать, а ты гонишь!

    Слышала я такую фразу в прениях от девушки, котороя пришла на исповедь, что-то не соблюдя. То ли каялась не в том, то ли не каялась, то ли дресс-код…