Да, я понимаю. Вернее, теперь понимаю. А раньше, когда это выпало мне на долю, только думала, что понимаю. А подруги мои в ту пору и не думали на ту тему. Их родители были еще молоды и крепки. Просто у меня многое произошло рано, а с тех пор нашлось много времени, чтобы осмыслить. И я не только свои, я разные истории вспоминаю, мало ли их было за жизнь. Я думаю, что большинство наших бед происходят оттого, что мы, оценивая ситуацию, в которую вовлечен кто-то еще, или рассматривая поступок одного человека по отношению к другому, находимся мысленно на стороне кого-то одного. А второго меряем меркой собственных представлений о том, как ему должно быть. Если вообще об этом думаем.
Помню, в деревне, где у нас дом, жили старушки местные жительницы. Когда мы купили домушко, они еще коров держали, тоже крепкими были. А потом стали как-то на глазах стареть, просто "посыпались". И вот одна из них рассказывает второй - о третьей. Берут, говорит, ее дети к себе на зиму, а та недовольна. В своем доме жить хочет, плачет, пусть кто-нибудь приедет и с ней живет. "Я ей говорю: да ты совсем покосилась крышей-то! За тобой смотрят, тебя кормят-поят, что тебе надо еще? Молчи да живи"... А она все плачет. Не то, говорит, есть дают, не в тот час. И вот они обе головами качают и возмущаются.
Помню, я тогда как-то вся передернулась. Подумала, какой ужас. Вот так ее возьмут, живи на всем готовом, ничего не захоти, ешь-пей-жуй "орбит"...Из дому не выйди, мест родных не увидь, еды и то не захоти сверх того, что дали. И будь благодарен за все детям-благодетелям... Какое-то просто крепостное право.
Это я уже была очень сильно взрослая. А вот когда я была молодой, съехались мы с бабушкой - матерью отца. И я взяла на себя полностью заботу о ней. "Бабушка, я все буду готовить, все убирать, все вас обеспечу, вы только живите и радуйтесь!". Но бабушка моя радоваться не захотела. Она сама решала, во сколько ей встать утром и не собиралась в свои 88 лет подлаживаться под мой распорядок дня. Кроме того, она могла не хотеть того борща или того жаркого, которое приготовила я, а хотеть вовсе супа-пюре и котлеты из индейки. Я первое время предлагала свое меню, потом перестала. Бабушка была очень независимой, а я дулась и обижалась, потому что искренне старалась ей угодить. Чего ей не хватало, я не понимала.
Потом, через годы, другая бабушка моя начала впадать в детство. Вот, кстати, хорошая статья о деменции, прочтите те, у кого есть старики, или у кого они будут. Или кто сам им когда-нибудь станет, если намерен. Полезно такие вещи знать. И начались у нас веселые времена. Потому что бабушка моя и буйной становилась время от времени, правда тогда я не знала, что можно накинуть на голову беспокойному старику одеяло и зафиксировать его как ребенка... Да и не посмела бы я такого сделать тогда.
В ту пору я была озабочена тем, чтобы за бабушкой хорошо следить. "Ешь-пей что дают" у нас не было, я всегда любила кормить домочадцев тем, что они любят, вкусненьким, что как раз у этой бабушки и унаследовала. Но в остальном у меня был мой строгий порядок. И я его соблюдала. Как-то "хочу-не хочу" не рассматривалось. Пришло время обедать, все пообедали и до ужина (или полдника - детям и бабушке) свободны. Бабушка у меня была чистенькая и ухоженная, я очень за этим следила. Но ...
Но я совсем не думала тогда о том, что у нее может быть гордость, например... Что ей может хотеться свободы... Что ей вообще может чего-то хотеться или не хотеться. Я знай командовала: "Мыться! Обедать! Проветривать комнату!" Мыться, кстати, это был тот еще аттракцион, бабушка изо всех сил сопротивлялась, у стариков такое часто бывает. Но я даже не разговаривала. Брала за руку вела, грузила в ванну...
Потом к нам поселился мой дедуля - отец моего мужа. И я снова вознамерилась всем его обеспечить. Но он, как и первая бабушка, не очень-то хотел подчиняться правилам. Он был еще крепок, переезд к нам был шагом, совершенным от горя и одиночества после смерти жены. Вскоре он вернулся к себе домой.
А потом как-то так случилось, что вокруг начало все подобное происходить у друзей. Некоторые старики слегли. И начались разговоры.
- Я все сделаю, если он сляжет!
- Я смогу, если вдруг...
- Я могу и вынести, и обработать...
- Нет, я все понимаю, но если придется, то я даже жаловаться не буду, все буду делать...
У меня хорошие друзья. Все были согласны ухаживать за своими стариками, если что. И это чаще были вопросы философские, "а что если", потому что, когда что-то подобное случалось, там уже было не до рассуждений. В общем, все как один говорили, что они согласны и сделают все что могут. И что, в общем, ничего страшного в том, что старик слег, нет. Я слушала и думала, что это они просто еще не проходили, не знают, вот и говорят. И что это очень даже страшно. И потом спросила однажды: "А ты? Если бы слег ты? Ты бы тоже так легко согласился, чтобы твои дети носили за тобой?"
Получилось, что все, как всегда, в одну сторону. Люди готовы быть хорошими, благородными, но не хотят попадать на место тех, кого с такой легкостью только что соглашались обслуживать "сверху и снизу". Вот тут и наступало время ужаса: Ох, нет! Все буду делать за кем угодно, только чтобы самому не лежать!
В общем, думала я на эту тему много. К сожалению, ничего никто не властен сделать с "самому чтоб не лежать". Но зато способны мы понять одну штуку, которую, может быть, все понимали, а я в свои тридцать ле, так нет. Разобралась я в ней полностью сравнительно недавно (как чудовищно коротка жизнь, как поздно мы некоторые вещи понимаем...) И с этого момента как раз дедуля наш стал больше не возражать побыть с нами. Потому что я свое "правильно" взяла под контроль,и стала нарочито проявлять уважение к его желаниям, пожертвовав распорядком дня и прочими своими заведенными вещами.
У старого человека совсем ничего не остается. И глаза видят плохо, и слух снижается, и еда уже далеко не вся подходит. Да и вкус меняется, снижаются вкусовые ощущения. Совсем старенькие люди болеют суставами, им трудно двигаться. Они и выспаться сладко не могут, чаще всего или "плывут" во сне, сидя клюют носом, или не засыпают. Или уснут и проснутся. И все, кончился сон - усталость, каек была, а отдыха нет. У них совсем ничего не остается из разряда "хочу". Даже иллюзии свободы у них нет, жизнь шаг за шагом, вещь за вещью отнимает все. Но ведь человек еще ощущает свое "я"... То самое "я", которое столько зла приносит в молодости, то самое "я", с которым так трудно держать золотую середину в реакциях и поступках, "я" этот главный мотиватор наших действий, это "я" у стариков - единственное, что их связывает с прожитой жизнью, последний мостик к странному жизненному шоу... "Я хочу" или "Я еще что-то могу"...
И вот, каждый шаг я дедулю спрашивала. Форточку открыть? А оладушки хочешь? Тебе как мясо лучше приготовить, прокрутить или отварить? А яблочко запечь? Хочешь,я тебе газету почитаю?
Или, например, любит покомандывать старик. ... Я однажды видела, как раскомандовался старый вояка. Его осадили, а он в слезы. Ничего не может больше, нет того, кто бы пощадил его гордость. И вот, когда дедуля хочет покомандовать, я левую руку прикладываю к голове как фуражку, а правой честь отдаю: Есть, товарищ полковник! И смотрю, как он улыбается...
Конечно, обиходить важно. Чтобы сыт-напоен старик, чтобы вымыт чисто - важно. Но чтобы человек заживо не умирал в теле, еще очень важно проявлять уважение. Принимая решение, как и что сделать, помнить не про "как я сделал", а про "что он почувствовал". Не про "я". А про " он".
А вот чтобы понять, каково человеку то и то, как раз надо про "я": "Мне на его месте как было бы, если бы со мной так?" Ведь чем более немощен старик, тем скрупулезнее надо делать это, тем тоньше чувствовать и острее вглядываться, получилось ли уважить. Получилось ли пощадить гордость человеческую. И если он лежачий, не дай бог. "Я смогу, я смогу!" - конечно, никто не сомневается. Но я видела глаза старика, за которым судно выносила дочь - это были мертвые глаза. Или сын за матерью - не дай бог. Бывает, конечно, когда нет средств. Но если есть хоть какая-то возможность, то лучше человек посторонний и обученный. Именно чтобы пощадить гордость.
Теперь я столько всякого прожила и передумала. Я теперь понимаю, что, может быть, лучше не допоить или не докормить. Но обязательно надо доуважать. Надо изо всех сил постараться и сберечь достоинство человеческое.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →