Вторая собака - овчарка- красавица, статная, высокая, - тоже оказалась больной. За ее жизнь мы воевали всего восемь с половиной лет. И операции были, и лечились мы постоянно. Восемь с половиной лет болезней, слез и любви.
Лавруша оказался носителем больного сердечка. Кто же мог это знать... И, конечно, то, как он умер - мгновенно, без предпосылок, горько-неожиданно, словно уперло меня в ледяную стену, которую я никак не знала, как же обойти. И еще эти терзания по поводу своей предполагаемой вины, которые уходили благодаря информации о болезни этих животных. Сначала ссылку мне прислал Митя, он же и сказала: "Мама это, сердце, ты не виновата" - первым. А потом друзья, моя поддержка, все, что я вчера дала в постах. Чем больше я узнавала, тем отчетливее чувствовала,что возвращаюсь к жизни. Странно, подумала я, получается, что смерть любимого животного не так страшна для меня, как чувство своей вины? Что же мы за существа такие...
Английский сеттер - собака необыкновенного изящества и красоты, это сама эстетика, поверьте. Но когда не стало моей первой собаки, я сказала: "Все. Больше сеттера я не заведу никогда". Я насытилась этой породой, наполнилась ею доверху.
Овчарка насытить меня не сумела. И я не произносила громких слов. Но знала, что овчарку не заведу тоже - сил уже нет. Справляться мне надо с ней самой, берешь животное, отвечай самостоятельно. А как я отвечу, когда я то жива, то нет. Просто знала: овчарка- все.
Мейн Кун меня не насытил совершенно. Я только-только научилась любоваться этой породой и понимать ее красоту, ведь сначала мне хотелось вислоухого британца, и я медленно переключалась на удлиненные формы Мейн кунов. Вчера мне мой подруга говорила: "Давай посмотрим другие породы, раз эти такие неживучие". Я отказалась. Другую не хочу. Хочу любоваться вытянутой "коробочкой" носа, хочу, чтобы нос не сужался, хочу толстые высокие лапы, хочу.... В общем, снова хочу Мейн Куна. Да, я понимаю, знаю теперь, они часто умирают внезапно, да, у них просто так, ни с того, ни сего, останавливается сердце.
Ну что же поделать. Сколько проживет.
Мне достаются больные и слабые животные. Я их лечу, сколько могу. И очень люблю. Но каждый раз надеюсь, может отработала? Может, следующий зверь будет здоровеньким? А с другой стороны, как судьба. Больной, здоровый, - мой.
Дорогие друзья, спасибо вам за поддержку, вы так сильно мне помогли! Видимо, я все-таки перенесла шок от такой Лаврушиной смерти, потом приступ ужаса и самоедства, и только на следующий день, узнав о тенденции породы, я понемногу стала приходить в себя. А потом я позвонила заводчице, спросила про Лаврушиных сестер-братьев, про другие пометы, про котят... Да, умирают, случается. Причем, все коты-производители проверены на генетическом уровне. Родители Лавруши оба гомозиготные, не должно было такого быть, однако есть - повторяю, что услышала. Но случаются пары, где один гомозиготный родитель, а другой гетеро. Теоретически, риск больше, но обходится. В общем, некоторые научные заключения есть, а серьезных исследований породы, видимо, пока не было. Поэтому риски остаются при любом раскладе.
А раз так, значит, в этот раз сознательно рискуем. После Лавруши такая дыра образовалась, а муж мой, Дорогой Владимир Иванович, как будто опустел. И я попросила заводчицу прислать фотографии котят...
Дорогие мои! Мой четвертый зверь - Мейн Кун...