Жили как могли, кто в золоченом кафтане, кто и вовсе без.
Но пришел один, хоть болезный, зато с громким голосом, и оказалось, что вся власть - народу, немедленно.
Чем были сильны, не вспомнили.
Подхватили и понесли.
Стал народ кафтан надвое драть, чтобы каждому по труду, да перелицовывать. Мол, потом возьмем по потребностям, сперва прикрыться бы. Ниток надрал, дыр наделал, залатал, стянул, где смог, вроде ничего.
Но пришел один, и на вид болезный, и мозгами кривый, и оказалось, что всяк - враг народа.
Возбудились и озадачились.
Чем были сильны, не вспомнили.
Подхватили и понесли.
Только врагов истребят, глядь, новые нужны, а где взять их? Делятся надвое и опять истребляют.
Как пить дать, дело закончилось бы полной победой, истребили бы всех. Да вот незадача, кривый помер, большинство аж заплакало.
Но тут пришел один, хоть и болезный, а на вид весельчак, и ну крутить головой, понимать, докапываться, чтой-то недобитые в отстающих идут. "Догнать и перегнать Запад", - крикнул, похохатывая.
А народ и рад. Товарищески обрадовались.
Чем были сильны, не вспомнили.
Подхватили и понесли.
Запад-то и правда хорош, не калачом, обрыдл калач, а эвон, какими цацками.
Догоняли без пота, а весельчак ли у руля, другой ли шептун, голосовали "за", не воздерживались. Потолстели, обленились, поуспокоились.
Но пришел один, ой, болезный, демократии ему не хватило, гласности, и оказалось, все пора перестраивать.
А народу не привыкать. Теперь уже господами обрадовались.
Чем были сильны, не вспомнили.
Подхватили и понесли.
Стал народ гласность свою голосить, на себя тягать, воровать по потребностям, кто по кирпичу, кто по бревнышку - исключительно демократически. До чего дотянулись, растащили все, глядь - была страна и как не было.
Что за черт? - удивился народ, резон-то в чем? Подхватываем, несем, а проку ноль.
Тут пришел один, не поймешь, кто есть. До того болезный, что не баба, не мужик, идет и на ходу сам от себя отпочковывается. Загремел через рупоры, завопил, что жить надо еще свободнее, бабы, мол пусть пользуют бабское, а мужикам подавай мужиковское.
Оказалось, что народ недалек, коли он за семью держится, да вот еще по старинке трахается.
Тут массы оказались болезненно возбужденными.
Чем были сильны, не вспомнили.
Подхватили и понесли.