А этом году он болеть взялся дней за десять до праздника. У него начались опоясывающие боли в животе, врачи же маялись в догадках и ничем особенно не помогали. Да и как можно помочь древнему старику, который и двигаться-то без помощи уже не может, тем более - ехать в больницу на обследование. Разве что анализы сдать выездной лаборатории - и все. И вот доктора, посовещавшись, назначили отцу моему некое лекарство, посчитав, что барахлит у него печень. Он принимал пилюли эти всего пару дней. Затем ему стало хуже - полностью разладилось пищеварение. И вот сегодня мы пережили нешуточный стресс.
Папе стало плохо настолько, что его жена, которая тянет его на себе уже много лет и ходит за ним, как иная мать за ребенком ходить не в силах, согласилась везти его в больницу.
Меня не было дома, поэтому звонок, который застал меня на улице, подействовал на меня чудовищным образом. Из-за того, что я в этот момент не могла приехать, а главное, из-за слов, которые мне мой папа сказал. "Я еду в больницу! - голос его звучал торжественно. Он вообще очень артистичен. - Доченька, это все!".
Пока я добралась до дома, пока дозвонилась до них - "скорая" была еще там, говорить со мной никто не мог, даже в какую больницу его везут, и то оставалось неизвестным, я уже напредставляла себе всего на свете. Одно успокаивало: не было у меня специального сна. Я ничего не видела такого, что могло бы посулить...
Я всегда вижу. Всегда. Много лет без исключений. Это меня утешало.
В больницу они приехали, пробыли там два часа и... их отпустили. Самым ужасным был предположение, что у папы "острый живот". А с этим самым его животом случалось уже, кажется, все, "кроме родильной горячки" - и язва, и заворот кишок, и что-то там с перитонитом, не говоря уж о банальном аппендиците. В его возрасте операция - это нереальность. Но острого живота врачи не подтвердили.
Сейчас мой неподражаемый папа дома, скрипучим голосом он поведал мне какую-то бородатую историю о двух евреях, которые собрались на похороны и один из них, выслушав перечень приглашенных, посетовал, что удовольствия от этих похорон не сможет получить. Папина жена при этом дрожащим голосом говорила, что потеряла лет десять... А на Покров, четырнадцатого, папе должно исполниться девяносто три года.
Я комментарии закрою, просто рассказала, как нас тут трясет накануне даты. Знаю, что все вы желаете моему отцу здоровья и продолжения его долголетия. Спасибо, дорогие!