Но однажды Горный Хребет встряхнулся. Принято считать, что горы вздымаются оттого, что сотрясается земля. Но тут случилось наоборот. Горный Хребет нарушил покой первым, он вытянулся, задрожал и осыпался камнями - поверхностными, небольшими, обыкновенными.
В это время Земля занималась обычным делом: она плодоносила и погребала. И небольшой Дуб, едва поднявшийся из ее влажного лона, почувствовал удар камня. Дуб подумал, что это довольно неприятно, когда тебя бьют. Он напряг мышцы коры, поиграл ими и решил стать крепче, чем собирался сначала. Потому что мало ли что еще упадет и ударит. И нужно быть готовым ко многому.
Рядом с дубом поднималась Липа. Ей тоже сделалось больно, когда камень упал и ударил ее ствол. Кора Липы треснула, ствол искривился, и по нему еще долго стекал сок, а Липа не умела этого течения остановить. Пока заживала рана, Липа потратила время и силы, ствол ее искривился от печали, и дерево выросло неровным, даже можно сказать - ущербным.
Неподалеку от Дуба и Липы протянул ветви солнцу Орешник, когда камень упал и раздробил основание его ветвей. Орешник пытался стянуть раны, но ветки обломились, и, хоть он и старался, ему уже не удалось стать пышным кустом, как он хотел этого вначале. Две тонкие неровные веточки тянулись теперь вверх, Орешник никогда не сумел вырастить ни единого плода, но он был рад, что остался жив, и тайно считал себя счастливцем.
Время шло. Дуб мощнел и гордился статью, Липа размышляла о разных судьбах, Орешник двумя оставшимися ветками тянулся к солнцу.
- Почему ты так реагируешь? - спросил однажды Дуб Липу. - Для чего тебе эта кривизна? Почему бы не распрямиться, ведь не только тебе довелось узнать, что такое удары, взгляни на меня! Я ровен и крепок, так что же ты?
- Так случилось когда-то, - ответила Липа, - и теперь я уже ничего не могу изменить.
- Твой камень был мелким! - настаивал Дуб.
- Мне хватило его, мне он показался огромным, - качала Липа кроной.
- Я считаю неверным обращать внимание на удары! - изрекал Дуб. - Да еще и кривиться из-за них! Ты дерево и должно быть самоценным, мало ли что тут слетает с гор, стоит ли обращать внимание на всякую ерунду?
- Этот знак судьбы нельзя считать ерундой, - возражала Липа. - И Орешник, посмотри, как он мужественен, посмотри, как он добр! А ему досталось сильнее!
- В чем его доброта? - возражал Дуб. - И что такого ему досталось? Ты нездорова, Липа, если думаешь об этом уродце как о равном. Он не стоит того, чтобы на него падал дождь, он - посмешище над живым!
- Что мне делать? - спросила однажды Липа у Орешника. - Дуб не хочет меня слушать. Чем больше проходит времени, тем больше он считает, что все, кто не дуб, не достойны жизни...
- Видишь, какие красивые облака сегодня, - ответил Орешник Липе. - Если смотреть на небо сквозь дубовые листья, то рисунки облаков напоминают партитуру. Хочешь, я расскажу тебе, какой музыкой я живу?
Орешник скрипнул основанием ветвей и соединил их. Та из веток, что тоньше, поплыла, едва касаясь второй, поворачиваясь вокруг крошечных сучков, огибая изломы тонкой коры, взлетая в воздух и снова опускаясь на грани трепещущих ворсинок деревянной кожи. Музыка началась как грибной дождь, разошлась как ливень, вспыхнула, как нежданный ветер...
Липа заслушалась и забыла о Дубе. Дуб смотрел в небо и, заслоняясь от звуков, - недоумевал. Горный хребет сонно потягивался, пока не готовый стряхнуть с плеч надоевшие старые камни. Орешник играл ветвями. Земля плодоносила и погребала, незаметно подталкивая Горный Хребет к обновлению.