Несколько дней, пока не работал журнал, такое странное было чувство, что я забыла о чем-то. Не сказала кому-то что-то, не навестила кого-то, просто почти как не сдержала обещания. Такое, если я на сон вспомню, так совсем не усну. И вот это чувство раз и подступит. Напрягусь, подумаю, что такое опять? А потом понимаю, это о журнале, не пообщалась с кем-то, кого привыкла каждый день хотя бы по капле. И так странно.
Потом журнал починился, а я все не шла, не открывала френдленту. И если уж совсем честно, то так я ее и не открыла, как будто решила для себя, что вот только начну читать, а там опять глюкнет что-то и все совсем погаснет. Может на час , а как навсегда. Не трагедия, конечно. Но так примерно, как будто ты у себя дома подходишь к окну, а за ним чужая улица. И может она неплоха, улица эта, но вот лично ты на ней жить не планировал. И тогда ты задергиваешь занавески и садишься под окном. Что происходит? Ладно, еще раз посмотрю попозже.
Как-то очень уж сильно я устала от огорчений. Понимаю, что никто нас тут не спросил, причем ни с какого края: ни с промежуточного правительственно-хакерского, ни с конечного божественного. А все хочется, чтобы от тебя зависело хоть что-нибудь. Некоторое время назад звонит мне подруга и говорит: Я решила. Я больше не хочу страдать. Не из-за чего. Свадьбы, разводы, рождения, смерти, находки, пропажи... Все имеет право на жизнь. Наступило и наступило. А я больше не хочу страдать!
И вдруг я почувствовала запах ветра, который приносит такие мысли, ощутила его вкус.
В жарких странах сидят вдоль дорог старики-отшельники, совсем как в фильме "Белое солнце пустыни". Кругом взрывается земля, сносит шапки-чалмы с седых волос, закаты меняют восходы, а старики остаются неподвижными, ничто не нарушает их тишины. Я подумала: Может ли быть такое, чтобы у смертельной усталости, разочарования и мудрости было одно лицо?