Бог дал мне легкие крылья. В прежние годы мне казалось, что Он подарил мне крылья неверные, беззаконные. Потому что они расправлялись некстати, поднимали меня над суетой тогда, когда не грех было бы и слиться с нею, выносили за пределы материального, когда в его пределах очень неплохо жилось. Первое время мне казалось, я "раб лампы", жертва некоей неизвестной программы, заставляющей меня раз за разом отказываться от того, что считалось модным, престижным, и ладно бы только это, но рациональным и просто разумным. И вот, разорвав в очередной раз сети, казалось бы прочно поймавшие и встроившие, влепившие меня в общепринятое, я снова и снова оказывалась на краю неведомого, нового, не пройденного. Порой такого нереального, что мнилось: за оставленным может не наступить ничего. И делала шаг.
Я не ведала страха, но поначалу легкий трепет все же охватывал меня. Всякий раз, когда новые крылья, послушные чьей-то незримой воле, расправлялись вдруг за моей спиной, выпрастывались из грудины и ребер влекущим и неуправляемым духом стихии, я забирала свое, прощаясь, и подчинялась процессу не просто спокойно, а даже слегка отстраненно, как будто, зависая между берегов или между времен, переставала быть, переходила в нейтральные воды неба, доверяя паузе. Я отдавалась воздушным потокам, постигала надземные звучанья и усыпляла зрение в облаках.
Я хорошо помню, как вытягивала спину, как выгибалась пауза, напрягая себя до предела, как потрескивали сочленения времени в ожидании новой фазы, как с негодованием искрили линии высоковольтных передач, питающие условности мира, когда я роняла на их прутья лоскуты отжившей личины завершенного. А эти вмятины плоти, следы от пальцев, стреляющих снизу : "Целься, пли!", они просто исчезали, как утихают круги на воде от камней, которым не сравниться с водой ни объемом, ни смыслом. Так я училась неуязвимости.
Помнишь, когда ты в последний раз летал? Твои полеты рождало счастье. Но разве эти полеты влекли к какой-нибудь цели? Нет, они возникали потому, что цель, случайная или заведомая, казалась достигнутой. Тогда заводило свою шарманку отождествление. Себя - с событием, себя - с человеком, себя - с небом. Эти полеты, когда ты не чувствовал плеч, были сродни парению в паузе, но не тождественны ему, все же они - другое. Пауза возникала и расцветала приглушенными звуками не от достижения, а от отказа, не от обладания, а от уклонения, не от уз, а от их разрыва, она как смерть. Звуки паузы похожи на клекот цифр, спадающих с вершины огромного трона в его изножье - в назидание подданным, обреченным решать неразрешимые задачи связей, без памяти о том, что не вечен царь, и что на смену ему придет другой, как это случилось с прежним.
Постигая законы прощаний, я никогда не искала царя. Утрачивая трепет первых опытов, я обретала покой, и он смотрел в привычное из-под маски, за которой скрывался опыт. Тогда цари находили меня сами и теряли покой от моих игр в их короны. Я помню, как на границе яви и паузы отправляла в полет самые крупные драгоценные камни из убранства их корон, чтобы они разнообразили мой путь. И в тот час вечности, когда я снова делала шаг над бездной, именно они служили мне ориентирами, а лишенные регалий цари отплывали на своих кораблях к обратным моему пути берегам.
Не суди меня мерками племени подданных царя, ты потратишь на суд остаток духа, но не успеешь его завершить. Скоро будет иной царь, он принесет иные законы и изменит цвета флагов. Но ты царствуй пока, и пусть пустые глазницы твоей короны глядят на тебя весь твой век. В них ты обречен прозревать меня, потому что для тебя я остаюсь там, дальше темноты, глубже драгоценного ложа твоих бриллиантов и изумрудов. Я шагнула вперед, не глядя, и в миг, когда простилась с тобой, мои ребра с усилием раздались и родили крылья, которым отец - ты. Они отнесут меня в новое, ты знаешь, эти крылья не разверзаются на берегу, не прорастают ни на одной из вершин. Они ждут шага, отрыва, они не терпят земли, они не приемлют связей.
Не тяни понапрасну руки над бездной. И отзови своих стрелков. Пощади их глаза, я много раз рождала крылья и научилась оставаться неузнанной. Пальцы твоих стрелков еще пригодятся, чтобы возложением на курки торопить твоих нерадивых подданных. Они погрузятся в копи, чтобы сыскать для тебя новые камни короны, но лучше, если ты выльешь себе другую. Потом. Прежняя, та, которую я разорила, стала бесценной для тебя, ибо в ней твоя память.
Смотри: в расчищенном НИЧТО, играя мягкими бликами отчитанных молитв, мерцают камни бывших корон других царей. Глубоко, где только грани изверженных драгоценностей способны поймать лучи света, деревьями прорастают мои сброшенные крылья, их множество рождено от царей земли, никто из которых не сумел залатать своих обобранных убранств. Вот и твоя корона дышит, не в силах постичь жертву.
Не зови. Я не остановлюсь и не устану. Паузы не пресытят меня, мне не надоест воровать камни царских корон, ибо из них я творю свою верность.