Надежда получилась осязаемой, я пребывала в хорошем настроении и из-за этого позволила себе немного развлечься. Где-то за час до ухода, устав валяться, я произвела марафонский заплыв, но предварительно огляделась и выбрала "жертву" - вполне приличного на фоне прочих мужика: высокого жилистого брюнета со впалым животом, последнее условие - обязательно. Я посмотрела на него, запомнила, а потом представила, закрыв глаза. Я потянула его к себе совсем легонечко, одной ниточкой, но знала, что этого будет достаточно, что у меня в запасе есть минут двадцать, пока он ко мне подойдет. Я сплавала, вернулась, вытерла волосы, налепила на нос бумажку, надела очки, закурила, уселась, и он явился. Прошло двадцать четыре минуты, я засекала.
- Извините, девушка. Я давно за вами наблюдаю (ложь), вокруг вас столько детей (правда), это все ваши дети?
Вблизи я его получше рассмотрела, он действительно был неплох, но на что он мне? - я поколебалась.
- Нет, моих двое, остальные соседские.
-А это ваша дочь?
Сейчас начнется: "Такая молодая мама, не может быть". У меня зачесалась спина.
- Да, это моя дочь.
- Такая молодая мама, не может быть!
Стало скучно.
- А как вас зовут?
У меня в голове отчетливо прозвучал голос последнего моего избранника. Я просто увидела, как после какой-то дурацкой моей выходки он кружил меня на руках по комнате и приговаривал, смеясь: "Жопа ты моя, жопа!"
- Кто как.
- Но все-таки, как вас зовут?
Зовут. Зовут, значит окликают. Имя дано просто для удобства, чтобы можно было позвать, и все. Он-то меня куда позовет? Зачем ему вообще меня звать? Значит и как зовут знать незачем. Я закрыла глаза. И разрубила ниточку. Внешне это выглядело просто как короткий выдох.
- Лично вы меня никак звать не будете. Извините.
Действительно "извините". Сидел себе мужик, никого не трогал. Я улеглась на спину и накрыла полотенцем лицо. Позабавились и хватит. Я думала.
Это старый образ. Была такая пытка: клетка, в которой ни сесть, ни встать. Я часто привожу в пример какого-то неведомого зверя, который мучается в этой клетке, безнадежно пытается сломать ее, выбраться наружу. Но я почти никогда не добавляю, что представляю себя не этим зверем, а именно клеткой. Я сама себе клетка, а то, что внутри меня мучительно пытается повернуться, видимо тоже я, но временная, и временная эта оживает иногда и раздирает меня - клетку - изнутри, медленно напрягаясь, пытается ее сломать и выбраться наружу. Так может продолжаться достаточно долго, я не чувствую земли под ногами, меня шатает, и, если в это время я вынуждена стоять, то стараюсь за что-нибудь держаться. Но этот зверь, видимо сильно страдает тоже, потому что через некоторое время он затихает так, словно теряет сознание, и тогда я потихоньку прихожу в себя.
Я думала о том, что неведомый зверь скорее всего меня щадит, и я рада тому, что плоть моя уснула. Наверно если бы это было не так, я бы весь отпуск вела подсчет мужским взглядам, наверняка придумала бы что-нибудь, и это материализовала бы, вместо того, чтобы так надежно себя обезопасить. Впрочем на этом месте я себя осадила. Вожделение редко возникало во мне "на ровном месте". Сначала что-то должно было тронуть душу...
1986г.
