Он так мне и сказал, папочка, муж, стало быть, мой: Ты ничего не понимаешь, мама, Лаврушенька испугался, а от испуга он может залезть под ванну. Чего же он так испугался, бедный? - спрашиваю. Не знаю, - отвечает, - но личность он тонкая, непредсказуемая, поэтому лучше его утешить тут. Я, кстати, была уверена, что кот, лежа на кровати, пить не будет. Ошиблась. Прикрыл очи, преисполнился важности и испил по-царски, так что папочке пришлось повисеть с миской в весьма неудобной позе.
От сострадания к мужу я удалилась. Но через некоторое время он сам пришел за мной. Посмотри, говорит, мама, каков Лупердонец! Напился и почивает!
Лупердушка! - так называла ныне покойная мама моего мужа всякое маленькое, трогательное и беспомощное. Луперд! - дразнились мы с мужем на детей, когда они чуть-чуть подросли и совсем беспомощными их назвать было затруднительно. Лупердонец, по моему мнению, должен был обозначать что-то далеко не беззащитное, не совсем маленькое, может быть и трогательное, но не в любую минуту и по специальному приглашению. А если точнее, то это должно было быть чем-то грандиозным и очень любимым. Вот так спят настояшие Лупердонцы! - изрек муж, и я снова расчехлила фотоаппарат.
Что тут еще можно добавить? Следующий кадр не получился. В нем муж заботливо укрывал своего Лупердонца пледом... И это бы еще ничего, но неблагодарное животное заботы о себе не оценило, проснулось, изогнулось, поднялось с места и передислоцировалось на пол. Лупердонцы, они такие, - вздохнул муж и поспешно занял место кота.
